Василий Слонов — из ряда авторов, о которых знают даже те, кто далек от живописи. «А, это тот самый, что ездит на машине из кирпичей!». И начинают вспоминать другие его деяния: то инсталляцию с топором, то перформанс с презервативом, что-то в этом духе. Между тем Слонов признается, что терпеть не может постмодернизма и считает себя религиозным фанатиком. Что важна не только форма, но и содержание. Начали мы беседу, однако, с причудливых форм.
Помойка артефактов
Современное искусство подошло к тому, что буквально любая куча мусора может быть выставлена как произведение. Год назад Шемякин приезжал, говорил — иду по музею, вижу кучу мусора и не понимаю: то ли просто мусор, то ли художественный артефакт. Верно, что ваши «абсракцисты», как сказал бы Хрущев, даже собаку не нарисуют, только кучу сделают за 100 тысяч долларов?
Хрущев и Шемякин — они и правы, и не правы. У нас люди грузятся на том, что привыкли только к одному варианту искусства. К тому, что было репродукциями в конце школьных учебников, ну, помнишь всякое там «Опять двойка», «Сестрица Аленушка», «Дочь Киргизии». Людям в детстве заложили, что искусство — это классика и более ничего. Ничего другого они читать не умеют. А потом, когда началась перестройка, и в страну хлынуло то, что было на Западе, консерватор Шилов выступил в одном диспуте: «Да они даже коробок не нарисуют». И большинство скорее за него.
Стоп, так нарисуют или нет, ты мне скажи? Коробок-то?
Пономарев отлично нарисует тебе и коробок, и собаку, и кошку. На Западе, думаю, многие авторы с мировым именем коробок не нарисуют, в Москве тоже. Тут вопрос: насколько это обязательно? В современной культуре уже давно пришли к тому, что художник — это необязательно тот, кто умеет рисовать.
Ага, а тогда кто он? Что он должен уметь, в чем его «кандидатский минимум»?
Художник должен уметь думать, во-первых. Он не может не творить, во-вторых. Далее, его задача — отражать реальность и объясниться по поводу того, что он делает и как.
Ну, хорошо, человек не может не творить на заборах слово из трех букв, оно отлично отражает нашу реальность, и он может обосновать, что это именно так. Художник?
Еще нет. Зависит от контекста. Давай попробуем зайти со стороны культуры. Культура учит жить в мире образов. Картина стула — это не стул, но она дает нам лучше видеть мир с реальными стульями. Так вот, художники нарабатывают жир культуры. Тогда произведением искусства будет то, что раздвигает границы познания этого мира, заставляет задуматься.
Напомни, кто первым догадался предъявить на выставке писсуар. Двинул он границы культуры?
Дюшан это был. Двинул. Он проводил мысль, что все, что выставлено, — это уже экспозиция. Вот та же шемякинская куча мусора — бог ее знает. Произведением искусства считается то, что таковым назвал художник и хотя бы еще кто-то. Если кто-то найдется, считающий кучу мусора произведением, — ну, значит, произведение. Только, поверь мне, далеко не любая куча этого удостоится и все много сложнее… Вот если бы ты захотел повторить трюк с писсуаром, думаю, ничего бы не вышло. Это уже было, это неинтересно. А мир ждет нового.
Давай на примере. Вот мой столик, видишь? Книги, блокноты, носовые платки, всякий хлам, какие-то таблетки, два телефона… Могу добавить пару пустых бутылок. Я говорю — это экспозиция «культурный слой», ее цена 10 тысяч долларов. Беру столик и качу его на выставку. Мой концепт: это отражение сложного внутреннего мира русского интеллигента начала 21 века. Прокатит?
Тебе много воли придется приложить. Полагаю, что первые десять лет ничего не прокатит, если ты имеешь ввиду продажу столика за 10 тысяч «уев». Тебе придется много выставляться, много объясняться, долго и упорно гнуть свою линию. Тебе придется доказать уникальность и осмысленность столика. Но в итоге может и получиться. Если не надоест. Если примет публика, кураторы и критика. Вообще всем людям, которые говорят «я тоже мог бы заниматься этой ерундой», вопрос — а чего не занимаешься-то, раз так просто? Мне Перекотий тут говорил почти то же самое, что и ты: мог бы затеять какую-нибудь инсталляцию как раз плюнуть. Ну, а чего тогда не затеял? Народ привык относиться к художникам, как к бездельникам, а его же просто срезать: раз такая фигня, раз такие легкие деньги — иди, делай их.
Раз пошло такое дело, давай возьму у тебя на халяву мастер-класс. Даже не столик, вот фигня со столика — игрушечные красные рожки. Мне надо их продать как произведение искусства. С чего начать?
Сами по себе рожки ничего не стоят. Стоит миф, легенда, смысл за ними. Почему Путин нарисовал банальную картину «Узор» и тут же продал ее за несколько миллионов? Потому что он Путин, капитализация картины пропорционально капитализации его имени. Если ты уговоришь губернатора сфотаться с артефактом и приложишь фото к рожкам, цена возрастет. Если президента, то возрастет сильнее. На чем поднялся 20 лет назад Владислав Мамышев-Монро? Он к фотографии Горбачева приделал индейские перья, получился такой вождь. Фотка попала на обложку самого популярного французского журнала, а Запад тогда тащился от Горбачева и всего, с ним связанного. Художника узнали, он попал в топ.
До президента далеко… Буду прикладывать рожки к бомжам, разным дегенератам, они дорого не возьмут. Ну, и к своим знакомым по дружбе. Концепт, будь спокоен, напишу. Даже вон Слонову иногда пишу, набиваю руку…
Значит, будет фотогалерея и сами рожки. Они уже стоят хотя бы 1000 долларов?
Ну, это начало пути. Значит, ты у нас автор концептуальной серии «Рожки». Для начала советую устроить квартирный показ, позови друзей, журналистов. Потом предложи экспозицию КИЦу, Дому кино, Дому журналистов. Только будь готов к тому, что в Красноярске ты их все равно не продашь. У нас в городе нет арт-рынка, нет коллекционеров частного искусства. Придется как-то выставлять их в Москве, еще лучше — за границей. Но это надо сильно воевать с кураторами и арт-критиками, чтобы они поверили в тебя. Есть правила игры. Имя художнику создают модные галеристы и аукционы. Если туда попал — уже успех. Но это надо, чтобы тебя туда взяли.
Вот мы подходим к фигуре продюсера и куратора. Они же рулят художниками, верно?
Сейчас такая тенденция отката обратно, среди художников модно говорить, что кураторы только все портят. Вообще в идеале — равноправные отношения. Куратор может лучше знать общую ситуацию, иметь связи, возможности, но делает все равно художник. Он без куратора в крайнем случае обойдется, а наоборот не получится. Поэтому на Западе самые успешные кураторы на руках своих художников носят. Я вот не нуждаюсь в кураторе, но не страдаю и от его присутствия.
Ты как-то говорил, что в одном Красноярске профессиональных художников не меньше, чем во всей Германии. Это как?
В Германии очень просто определяется, художник ты или нет. Если за последние 10 лет платил налоги с продаж своих работ, — художник. Если нет — любитель. Таких профессионалов, когда я был в Германии, насчитывалось около 20 человек. Остальные сидели либо на грантах, либо занимались искусством как хобби.
В Красноярске таких, живущих с искусства, 20 человек наберется?
Конечно. Но вообще в России менее понятно, кто художник, чем в Германии. На что смотреть? На продажи? На справки об образовании? На членство в Союзе художников? У нас до сих пор жестко противопоставлены две школы — академическая и современная. Основная претензия к традиционной школе: ни одного имени за последние 50 лет Россия не дала миру. Кабаков, Булатов — они же не оттуда. Претензия к современной школе: идет калька западного. Я считаю, что сам завис между, хотя ближе к современным. Моя стратегия: яд постмодернизма, его тотальной иронии превратить в лекарство.
Можешь привести примеры?
Ну, вот серия рентгенографики, например. Современная форма на классическом содержании. Портреты героев литературы, сделанные рентгеном. Раскольников, Карлсон, три поросенка… Ну, то есть Раскольников с топором, Карлсон с пропеллером, три поросенка — три закупленных свиньи. Или серия «Геополитическая история России без вымысла». Там я рисовал молью на шинели.
Моль хорошо рисует?
Замечательно. Специально дал объявление: куплю моль. Что дальше? Из шинели делается карта Российской империи. Часть ее открывается — моль ее съедает. Потом снова часть и т. д. За месяц моль такое тебе нарисует… Я консультировался с историком, и так мы скормили моли все, что Россия потеряла в 20 веке. Начали с Финляндии и Польши. Это работа поездила по всему миру и была куплена галереей под Лондоном.
Возвращаясь к сообществу, на что именно живет местный художник? Не всех ведь скупают под Лондоном?
Самая рутинная, привычная форма: продажа картин. Кто-то через салоны, кто-то за заказ. Одни художники близки к власти, ловят заказы оттуда. Кто-то сознательно выбрал работу на нуворишей, рисует кич, им нравится кич.
А цена картины произвольна?
Сколько художник скажет, столько и будет. Но это игра спроса и предложения. Любой студент из «художки» может оценить свою картину в 100 тысяч, но кто ее купит? Как правило, у студентов «бутербродная живопись» — рисовать все равно надо, и продают по любой цене. После студенчества рисовать картины остается процента 2—3, остальные идут в дизайнеры, в оформители, куда угодно. Сильно повышается цена на картины после смерти художника, хоть сколько-то известного. На Западе тенденцию словили, было не раз — художника раскручивают, инсценируют смерть, он меняет внешность и документ. Прибыли делит с галеристом.
Извини за интимный вопрос, а твои-то деньги — откуда? Вряд ли ты рисуешь чиновников на заказ.
Скажем так: я пользуюсь фоном. Искусство как рекомендательное письмо в прикладных практиках. Я такой антикризисный художник: меня зовут, когда не знают, что делать. Это связано с дизайном, рекламой, средой обитания. У нас последние полвека в России была стратегия: «человек рисует что-то одно». Например, всю жизнь рисует пилы. А сейчас пришло время универсальных многостаночников. Например, я создаю разные артобъекты. От радиоуправляемой пепельницы до эксклюзивной майки. Это дороже майки обычной, но дешевле картины. Или мне звонят: мы хотим вот это, но сделать это должен ты.
И почем майка, существующая в единственном экземпляре?
А кому как. Другу бесплатно, уборщице за 300 рублей, а олигарху за десять тысяч. А вообще цену можно определять интересно. Вот художник Евгений Целков определяет цену просто: цена маленькой картины 1 доллар за квадратный сантиметр. А если большая картина, то меряется шагами, каждый шаг — десять тысяч долларов. Я иногда предлагаю бартер. Мне вот соседи говорят: ну, подари картинку, а? Думают, картинка за полчаса рисуется. Ну ладно, спрашиваю соседа, вот ты кто? Таксист, говорит. Вот я неделю рисую картину, а ты меня бесплатно неделю возишь, идет?
Какая практика на биеннале, Музейной ночи? Платит художник за право участия, или платят художнику, или никто — никому?
А со всеми по-разному, но общая, мировая практика: художнику оплачивают дорогу, расходы на экспозицию, дают суточные, плюс его права на выставленное. Мне за Музейную ночь оплачивают расходы, и есть гонорар, но небольшой. Когда начинал сотрудничать, гонорара не было. Это нормально, администрация ведь — заложник сборов. Купят билеты — будут деньги, не купят — не будет.
На краю
Жить в провинции для художника — это сильный минус карьере?
Огромный. У нас 80% художников в Москве, во Франции 80% художников в Париже, в США 80% в Нью-Йорке. И если не работать через Москву, в самом лучше случае все равно останешься региональным художником, как наш Поздеев. Тем более, Красноярск плохо расположен, Владивосток художнику лучше — открыт Китай, западное побережье США. Но у меня нет амбиций, смысл жизни не в том, чтобы тебя непременно помнили. У меня стратегия: уходить с поля популярности. Вот коллеги говорят, что Слонов пиарится, а все наоборот. Я ни разу не просил журналистов прийти ко мне и больше раз отказал в интервью, чем их дал. Знаешь, как я представляюсь? «Здравствуйте, националист и религиозный фанатик». Нет ничего более стремного для либеральной интеллигенции, а для меня это тест: если человек от этого напрягается — ну его. Меня вот чужое мировоззрение не напрягает никакое.
Если бы Олег Пономарев, который рисует членом, жил не в Красноярске, а в Москве — это был бы полный успех?
Василий СлоновКонечно. Олег первый на Руси, кто сделал это. Все художники разделились касательно него на два лагеря, одни говорят — «подонок», другие — «молодец». Я, конечно, во втором. Его надо в энциклопедию, в сотню знаменитых людей края. А у него отняли мастерскую и поперли из союза. В то время как его работы были на главной площадке России, московской биеннале. Если бы Олег повел себя как художник западный, был бы известен во всем мире. Запад именно такого взрыва от русских и ждет. Надо было просто не сдаваться, гнуть свою линию. Я знаю, у Пономарева был заказ — рисовать членом портрет Кондолизы Райс. Вот и надо было… Его же узнали как? Показали в программе «Секс с Анфисой Чеховой». То есть нашим местным он на фиг не сдался, сюжет про него сделали с подачи москвичей.
Угу. А Бренер, Кулик — тоже русский прорыв?
По факту они уже вошли во все справочники, какие можно. Хотя у меня сложные чувства. Анархизм не нравится. Бренер, срущий в Эрмитаже и совокупляющийся с девками у памятника Пушкину. Человек-собака Кулик, кусающий дам на выставке. Твои вопросы, я понимаю, это симптом трагедии. Искусство зациклилось на форме, из него ушло содержание. Вот я и говорю: яд постмодернизма. Сам я за возвращение содержания. Считаю, что художник не может быть неверующим. Если видеть все творение, то как же у мира может не быть Автора?
Вот ты отрекомендовался религиозным фанатиком. А как это?
Просто стоять за свою истину. А религиозная жизнь — это высшее, что бывает в жизни человека, все искусство только на подступе… Мистицизм творчества сродни религиозным переживаниям. Внутренний мир, туда заглянешь — глубины не видишь. А материалистическая картина мира, если вдуматься, очень страшная. Это картина, где люди зубчики и шестеренки в корпорациях. Мне ближе картина, где человек что-то вроде лепестка ромашки, малой, но неповторимой части чего-то очень-очень красивого.
Источник: Александр Силаев, «Вечерний Красноярск»
